Партнёры
При недостаточной поддержке правительства или ее отсутствии все больше израильтян вынуждены едва сводить концы с концами. «Я всегда справлялась сама, но теперь у меня нет иного выбора, как просить денег у друзей и семьи», – сказала женщина, чей бизнес прогорел.
«Мама помогает мне с выплатой алиментов»
49-летний Ури Штерн, разведенный отец 7-летней девочки, работает гидом и живет в съемной квартире в Реховоте с двумя собаками. В марте прошлого года он готовился к обычному весеннему наплыву интуристов, но вместо них приехала пандемия коронавируса. «У меня было много заказов, и внезапно все отменили», – говорит он.
«Чтобы свести концы с концами, я устроился на другую работу, но потом начальник отправил меня в неоплачиваемый отпуск», – вспоминает он. Штерн начал водить такси в районе Тель-Авива. «Боюсь, что потеряю и эту работу. Я живу в неопределенности», – говорит он.
Штерн входит в растущее число израильтян из среднего класса, которые скатились к бедности во время коронавирусного кризиса. Они работали в отраслях, которые особенно пострадали. В то же время они либо не имеют права на пособие по безработице или другую помощь, либо не могут выжить на то, что получают.
Штерн говорит, что после Рош ха-Шана он покупает еду на купоны и за счет помощи друзей и семьи: «Мой банковский счет пуст. Я дважды думаю, прежде чем купить даже лаваш. Я уже несколько месяцев не снимаю наличные в банкомате, мама помогает мне с выплатой алиментов.
До недавнего времени у меня не было проблем с покупкой вещей для дочери, но теперь я должен сказать ей, что у меня нет денег. Мы были в кафе-мороженом. Она хотела полшарика одного вкуса и полшарика – другого. Продавец сказал, что это будет стоить, как два шарика, и мне пришлось сказать дочери, чтобы она выбрала только один, – говорит Штерн. – Раньше я о таком никогда не думал».
Помощь государства – пластырь больному раком
58-летний Дорон Шамир из кибуца Мером-Голан женат, у него двое детей. Как и Штерн, в марте он с нетерпением ждал всплеска бизнес-активности, который обычно начинается незадолго до Песаха. Но вирус разрушил и его планы.
Бизнес Шамира очень зависит от сезона. Выручка за март-апрель компенсирует дефицит за январь и февраль. В разгар летнего сезона оборот компании составляет 120 000–150 000 шекелей в месяц.
«С пандемией [весенний] доход исчез, и мы понятия не имели, что будет дальше. Мы плохо спим. У нас с женой есть расходы на оборудование, связь, страхование, разработку новых продуктов и модернизацию старых, и нам пришлось закрыться в мгновение ока, – говорит он.
– Первые месяцы были тяжелыми. Мы были в шоке. Мы получали пособия, которые государство выплачивало вовремя, но это было похоже на пластырь больному раком. Нам пришлось изменить свою жизнь и тратить поменьше. В марте-апреле мы жили в режиме выживания. Я пошел работать в сельское хозяйство, чтобы покрыть расходы», – вспоминает он.
Между весенним и осенним карантином Шамир смог восстановить бизнес, но, по его словам, это было нелегко: «Нельзя сразу вернуться к рутине. Требуется время, чтобы начать работу и адаптироваться к новой ситуации. В июне мы изучили ситуацию и внесли некоторые коррективы. В июле-августе нам, несмотря ни на что, удалось выйти на ноль, но затем нас настиг второй карантин. Пока что за время кризиса мы потеряли около 200 000 шекелей. Для семейного бизнеса это большие деньги».
По словам профессора Рони Стриера, руководителя междисциплинарного центра изучения бедности и социальной изоляции Хайфского университета, кризис выдвинул на первый план проблему частных предпринимателей из среднего класса, которые, в отличие от наемных работников, не имеют права на получение пособий и другие социальные льготы. «Эта группа людей сейчас ходит по канату. Это проявляется в общем снижении потребительских расходов, при этом основными потребителями являются представители среднего класса», – говорит он.
Наряду с резким падением спроса на сотрудников в областях, которые серьезно пострадали от пандемии, таких как повара, менеджеры отелей и ресторанов, тренеры по спорту и фитнесу, также резко упал спрос на офисных работников, установщиков оборудования, работников отдела продаж, маркетинга и PR; редакторов, финансовых консультантов и репетиторов по математике.
Профессор экономики Мануэль Трахтенберг утверждает: тот факт, что малые предприятия пострадали во время кризиса, свидетельствует о том, что планка, определяющая уровень среднего класса, снизилась. «Следует принять во внимание тот факт, что средний класс, в основном, его низшая часть, уже и раньше страдал от дороговизны жизни – это повлияло на то, как сильно на нем сказался корона-кризис», – говорит он.
Опрос, проведенный израильским Институтом демократии в августе 2020, показал, что 20 процентам частных предпринимателей пришлось прекратить работу из-за корона-кризиса. Более двух третей из них заявили, что они закрылись временно, а 5,4 процента признались, что закрылись навсегда. Однако из 80 процентов, сообщивших, что они продолжили работать, половина сказала, что работает неполный рабочий день.
Трахтенберг говорит, что такой экономический кризис, как пандемия, поражает в основном молодых людей и женщин. Зачастую именно жены позволяют семье поддерживать уровень жизни среднего класса: «В нашей реальности женщины обычно обеспечивают семье дополнительный доход. Как только семья теряет одного кормильца, не говоря уже о двух, она серьезно страдает».
«На что покупать продукты в супермаркете?»
Еще восемь месяцев назад 30-летняя Нофар и ее партнер Мор были в достаточно хорошем финансовом положении. Нофар работала косметологом и параллельно – в туристической компании FlyBox. Мор был шефом в тель-авивском ресторане. Вместе они зарабатывали 20 тысяч шекелей в месяц. Но оба работали в отраслях, пораженных COVID-19. Первый карантин оставил их обоих без работы, заставив выживать.
«Во время первого карантина мы были в отчаянии, – сказала Нофар. – Внезапно наш доход составил 60 процентов от того, что было раньше.
Они заставили меня, законопослушную гражданку, брать плату наличными и не сообщать об этом. Я продолжу делать это и класть деньги под матрас. Мы были травмированы, понимая, что можем рассчитывать только на себя. Я возобновила свой бизнес, несмотря на правила, и обслуживала небольшое количество клиентов, так как денег не было, а мне нужно было покупать продукты в супермаркете и платить по кредитам. Мы всю жизнь платили в Службу национального страхования, но с сентября я от них ничего не получила.
После первого карантина я подумала, что буду работать дольше, чтобы мы могли погашать долги. Мы очень усердно работали между первым и вторым карантином. Мы почти не виделись. Но затем наступил второй карантин. В марте моего партнера отправили в неоплачиваемый отпуск, и он выполнял любую работу, которую мог найти. Работал курьером и сантехником. Дело в том, что смена карьеры тоже стоит денег, которых у нас сейчас нет.
Внезапно мне понадобилась помощь родителей для покупок в супермаркете. Это – безумие. В нашей семье я – самая большая сионистка, но если бы у меня была возможность покинуть страну, я бы это сделала».
Остались только стулья
По данным некоммерческой организации «Паамоним», которая предоставляет бесплатные финансовые консультации и помощь, более половины семей, обратившихся к ним с апреля по октябрь, были из среднего класса.
«Обычно к нам обращаются семьи, оказавшиеся в бедственном положении. С самого начала кризиса к нам обращались люди, которые хорошо зарабатывали до кризиса, – говорит директор Давид Кочмайстер. – Сейчас к нам обращаются люди с более высоким социально-экономическим статусом, чем раньше. Люди, которые внезапно столкнулись с настоящими финансовыми проблемами».
36-летняя Аяла Цейтлин, живущая в центре Израиля, всегда мечтала открыть художественную галерею. Накануне эпидемии казалось, что ее мечты вот-вот сбудутся. Она нашла место в Тель-Авиве, получила необходимые разрешения и была готова к открытию. Но коронавирус все остановил. Сегодня все, что осталось от ее мечты – это несколько стульев и два стола.
«Мне удалось организовать две выставки, потом начался второй карантин. На этот раз я почувствовала, что люди травмированы – улицы были пусты. Уже после первой выставки я стала понимать, что дело плохо, потому что люди боялись заходить, а затем ввели ограничения второго карантина», – вспоминает Цейтлин.
Она столкнулась с фундаментальной проблемой: если соблюдать правила по количеству людей в помещении и ограничивать каждый семинар четырьмя участниками, плата не покроет ее расходы. Единственным решением было закрыть галерею, что она и сделала в сентябре.
Нет денег даже на мелочи
Перед эпидемией 35-летняя Лиза Каминская и ее 47-летний муж Денис снимали дом в кибуце и купили землю, на которой планировали построить дом для себя и трех дочерей. Лиза занимает административную должность в некоммерческой организации, которая помогает молодым людям с аутизмом вести самостоятельную жизнь.
У Каминских не было причин опасаться, что они не смогут позволить себе стоимость строительства дома, но в марте Дениса отправили в неоплачиваемый отпуск. Их семейный доход внезапно упал более, чем на 30 процентов.
Хотя Лиза сохранила свою работу, первая волна коронавируса обрушилась на семью: «Единственная помощь, которую мы получили, была от моих родителей. Нам пришлось продолжать платить арендную плату и вносить деньги за детский сад».
Нет денег даже на мелочи: «Я иду с детьми в супермаркет, и младшая просит шоколад, а старшая говорит ей, что нет денег, – говорит Лиза. – Мне больно слышать их разговор. Мы стали очень разборчивыми и покупаем только то, что важно.
Некоммерческая организация, в которой я работаю, фантастическая, и их отношение ко мне великолепное, но я чувствую себя как на иголках. Я выгорела эмоционально. Мы волнуемся, что не сможем покрыть расходы на строительство, и у нас будут серьезные проблемы. Мы действительно напуганы. Денис – профессиональный повар, и готовка – единственное, что он умеет. Сменить профессию в 47 можно, но очень сложно, особенно в такое время», – говорит Лиза.
Однако, несмотря ни на что, она сохраняет оптимизм: «Для меня важно, чтобы такие слова, как «бедность» и «невозможно», исчезли из детского лексикона».
Йоав Коэн, «ХаАрец». Л.К. На фото: закрытый рынок Кармель в Тель-Авиве. Фото: Томер Аппельбаум˜.
Читайте также
