Партнёры
Они не кричат «держите меня», а когда придет время, не выдвинут ультиматум и не выступят с воинственными заявлениями. Они просто уедут один за другим и оставят Израиль без одного из его главных стратегических активов – его рядовых медиков и врачей-специалистов.
За последние две недели мы поговорили со многими врачами, которые опасаются раскола общества и судебного переворота. Они рассказали о своих планах эмигрировать, которые находятся на разных стадиях – от первого прощупывания почвы до практических приготовлений.
«В стране, пережившей правовой переворот, мы не сможем быть врачами. Это не вопрос левых и правых убеждений. Это про либерализм и равенство, без которых нет здравоохранения», – объясняет один из врачей.
Большинство наших собеседников предпочли говорить анонимно, опасаясь реакции окружающих. «Я не хочу, чтобы мои пациенты впадали в панику, – сказала одна из них. – У меня в клинике есть наклейка, так что про мои взгляды они знают. Но чего они не знают, так это того, что мы уже конкретно готовимся к отъезду».
Трудно сказать, каковы масштабы этого явления, потому что точные данные никто не фиксирует. Но из собранных нами свидетельств видно, что это не исключительные случаи. Группы в Facebook и WhatsApp переполнены вопросами на эту тему. Есть даже группы врачей, которые сорганизовываются, чтобы перебраться на новое место вместе.
- Читайте также:
- В Бней-Браке напали на женщину-врача: «Тут вам не Тель-Авив!»
- Белые халаты – против судебного переворота. «Если врачей не услышат – будем бастовать»
- Министр пропаганды предложила отобрать лицензии у врачей, участвовавших в забастовке
Трудно недооценить значение массового отъезда врачей. Даже если небольшая часть решат покинуть страну, результаты будут тяжелыми. Не будет преувеличением назвать их катастрофическими. Врачи принадлежат к числу самых мобильных групп населения в Израиле. А глобальная нехватка медиков заставляет различные страны ухаживать за ними и пытаться заманить их различными льготами.
Далия (вымышленное имя)
Далия – педиатр в больничной кассе, живет в районе Шарона, ее муж работает в хайтеке, у супругов четверо взрослых детей.
«Перед выборами, когда мы уже понимали, куда ветер дует, мы думали, как бы вывести отсюда немного денег. После выборов и еще до начала протестов мы завели в семье разговоры на тему «а что если». Проверили, что думают об этом дети. Мы хотели бы эмигрировать вместе с ними, – говорит она. – Сначала им это показалось удивительным: они привыкли думать о загранице как о возможном месте учебе, ну, или путешествия после армии. Но база всегда была здесь, в Израиле. То, что мы предлагаем сейчас, фактически значит вырвать семью с корнем и пересадить на новое место».
«В то же время у моих детей не такой драматичный характер, они более прагматичны. Они говорят: «Здесь нельзя жить? Значит, будем жить в другом месте». Они не испытывают такой душевной драмы, как я. Они говорят: «Мы не будем здесь растить наших детей». Это нелегко, это не весело, это не приятно, но это – шанс», – поясняет Далия.
«Мы пока наводим справки. Выясняем, как обстоят дела в англоязычных странах: муж проверяет возможность релокации в рамках международной компании, в которой он работает, а я проверяю страны, в которых признается моя лицензия на медицинскую практику и мой стаж без необходимости сдавать экзамены или проходить стажировку», – говорит она.
Врачи делятся друг с другом информацией. Есть также компании по релокации, работающие с врачами. У зарубежных медицинских центров существуют программы, ориентированные на израильских врачей. Например, в Новой Зеландии есть сеть медицинских центров, которые приглашают израильских врачей: в этой стране признают израильские лицензии.
«Я знаю разные культуры, я стажировалась за границей. Мои родители бежали из Польши. Поэтому есть во мне нечто, что говорит мне, что иногда, чтобы спастись, нужно действовать мужественно, бросить все и просто двигаться. Ты говоришь себе: это больно, мы кровью и потом построили себе дом, о котором можно только мечтать, прекрасную семью и работу, которую я люблю. Мы мечтали, что когда-нибудь в нашем районе будут бегать наши внуки и днем заходить, чтобы поесть супа. Ясно, что за границей этого не будет. Эта мечта разбилась, но, возможно, у нас просто нет выбора», – признается Далия.
– Что должно произойти, чтобы вы захотели остаться?
– По правде говоря, я уже и не знаю. Трудно поверить, что все будет хорошо. Ты оглядываешься и говоришь: «Галит Дистель-Атабрян натравливает народ на врачей. Что у меня здесь останется после того, как все будет разрушено?» Даже если завтрашний день на первый взгляд выглядит позитивно, есть люди, готовые задавить меня на улице. И потому у меня нет ответов, я не знаю, что должно произойти.
Галит (вымышленное имя)
Состоит в отношениях с женщиной, есть ребенок. Партнерша Галит работает в хайтеке.
«То, что довелось пережить за этот период, настолько ужасно, что я не удивлюсь, если это не выльется в болезнь. Но если мы будем в добром здравии, я надеюсь, что в недалеком будущем нас здесь не будет. Я еще не говорила об этом начальству: ведь мне постоянно предлагают повышение. Но пока я отклонила два предложения заведовать отделами, потому что сейчас учу португальский язык».
«Я преподаю на медицинском факультете. На следующий день после выборов я пришла на работу совершенно поникшая. Я сказала, что все кончено. Я не понимала, почему мы продолжаем, как будто ничего не произошло, и меня отвели в сторону, чтобы посмотреть, в состоянии ли я работать со студентами. Я думаю, что ЛГБТК и арабы пережили это бедствие даже раньше других. В какой-то момент все друзья-натуралы сказали мне: «Ты была права». Они с опозданием осознали масштабы катастрофы», – говорит Галит.
«Я не знаю, что теперь услышат мои дети о своей семье. Они не заслужили жить в такой атмосфере. Переехать – совсем нелегко, но, видимо, у нас нет выбора. Моя партнерша долго не хотела об этом слышать, потому что она очень привязана к стране. Она думала, что я сошла с ума. Только когда ночью кнессет провел поправку о преодолении вето Верховного суда, она сказала, что думала об этом и что мы будем искать способ уехать», – рассказывает женщина.
«Иногда это трудно переносить. Недавно я сказала семейному врачу, что больше не могу, и взяла на неделю больничный. У меня нет проблем с пациентами, но есть проблемы с коллегами. Вдруг один из них, кого я считала хорошим другом, сказал мне, что парады гордости – это позор. И это говорит врач!»
«Происходящее также влияет на пациентов. Стресс вызывает рост заболеваемости, появляется много новых жалоб, пациенты не спят, впадают в тревожное состояние, что усугубляет существующее заболевание и вызывает новые. У нас, терапевтов, нет ответа на раскол в обществе, и это усиливает чувство беспомощности».
– Могут ли правительство или Нетаниягу что-нибудь сделать, чтобы успокоить ситуацию?
– Этого не произойдет. Врачи уже уезжают, все кончено. Я думаю, что в ближайшие пять лет треть врачей уедут. Врачи люди мобильные, а какой светский человек либеральных взглядов захочет здесь оставаться? И тех, кого это должно интересовать, это не волнует. Им не нужны врачи. Государство извергает из себя целую группу населения, дает понять, что ей здесь не рады. Не только врачи, но и все либерально настроенные люди, которые требуют равноправия, государству не нужны. Ощущение, что этому месту пришел конец, что движемся в Афганистан, и всё тут.
Шарон (вымышленное имя)
Шарон – женщина-хирург из района Шфелы, замужем за врачом, трое детей 5-11 лет.
«Полгода назад, как раз перед выборами, после четырех лет стажировки мы вернулись из Канады в Израиль. Мы успели проголосовать на выборах, и было ощущение, что дела идут к лучшему, что раскол в обществе уменьшился и даже все идет к процветанию.
Мы были счастливы, что вовремя вернулись, и вдруг все изменилось. За последние три месяца со мной связались более десяти врачей, которые спрашивали, как получить постоянный вид на жительство в Канаде. Люди действительно хотят сбежать, а Новая Зеландия и Австралия сейчас днем с огнем ищут врачей. Так что врачи организуются, чтобы переезжать туда вместе».
Переезжать собираются не просто медики, а старшие врачи в больницах, рассказывает Шарон.
«Это врачи с большим опытом, основательно изучившие медицину и уже прошедшие специализацию. Теперь государство должно воспользоваться накопленным ими опытом и знаниями. А что происходит на деле? Утечка мозгов. Мы видим, что нет даже министра здравоохранения и все идет к катастрофе», – разводит руками она.
«Мы могли остаться в Канаде, но вернулись из любви к стране и из сионистских убеждений. Наши корни здесь, в нашей семье с обеих сторон старшее поколение пережило Холокост. Но мы считаем, что то, что сейчас происходит, для нас уже слишком».
«В день, когда объявили забастовку, вдруг возникло ощущение, что мы все вместе, и появилась надежда. А на следующий день – бум: правые политики говорят, что они просто ждут, чтобы вернуться и провести реформу. Что нам делать? Есть опасение, что чем дольше мы будем здесь оставаться, тем больше опасность, что мы можем застрять, что нас заставят замолчать, осложнят нам выезд», – признается специалистка.
«Я имею в виду даже не сам твит Галит Дистель-Атбарян о жестоких врачах, у которых нужно отозвать лицензии. Но тот факт, что премьер-министр позволяет министру таким образом подстрекать против врачей и не говорит ни слова, заставляет меня чувствовать, что так узаконивается причинение нам вреда. Что угрожать врачам, бить их – теперь легитимно. А ведь он должен быть премьер-министром для всех нас», – возмущается Шарон.
«Врачи не только уезжают. Многие медики не возвращаются в Израиль. Я знаю три семьи врачей, которые должны были после специализации вернуться в Израиль, – две семьи из США и одна из Канады. Они решили остаться. Я знаю и другие такие семьи и уверена, что их будут десятки, если не больше. Я по натуре активистка: я здесь, чтобы бороться. Но я беспокоюсь о будущем детей, если ситуация и дальше будет развиваться в том же направлении. Я не хочу, чтобы они росли в такой расколотой стране и слышали, что люди говорят о левых и об их родителях».
Доктор Рани Барнеа
46 лет, живет в Тель-Авиве, жена – врач, трое детей 4-12 лет.
«Мы с женой оба врачи, я невролог, она – гинеколог. В последние годы я видел, куда движется общественное мнение в Израиле. Я вижу, что большинство людей здесь хотят страну, в которой мне нет места. Правительство с неограниченной властью, превосходство еврейской нации, чтобы здесь по-прежнему существовала система, которая делит граждан на первый и второй сорт.
Теперь, когда из-за попыток законодательного переворота страна взорвалась, нам также ясно, что это изменит нашу профессию. Мы думаем о переезде в англоязычную страну, такую как Канада, Англия или Австралия.
Как врачи мы видим, к чему приведут эти законодательные изменения – они нанесут ущерб службам здравоохранения в Израиле. Другая сторона хочет полной приватизации системы здравоохранения, отмены власти профессионалов, политических назначений вместо профессиональных», – поясняет доктор Барнеа.
«Симха Ротман говорит, что равенство – понятие расплывчатое, которое не ко всему можно применить. Как только из системы здравоохранения исчезнет равенство, я стану врачом с нечистой совестью. Поскольку я не умею делать ничего, кроме того, чтобы быть врачом, у меня есть альтернатива – переехать в другую англоязычную демократическую страну. И нас обоих есть конкретные предложения в Канаде, Новой Зеландии и Австралии».
– Вы один из лидеров «протеста белых халатов». Как это уживается с планами уехать из страны?
– Я сейчас делаю все, что в моих силах, и веду эту борьбу, не потому что уезжаю, а потому что я очень сильно хочу остаться и боюсь того, что произойдет, если это не удастся. Для меня провал – это вернуться к 1 ноября.
Хотя Израиль даже в нынешнем своем состоянии не вполне демократичная страна – какая-то «увечная» демократия все же тут существует. Если вернуться к ситуации, которая была тут до реформы, то через несколько лет мы встретимся снова на том же месте. Придет еще более правое правительство, и мы станем мессианской теократией. В таком государстве большинству врачей нет места, потому что мы выросли на ценностях доброжелательной и эгалитарной медицины.
Равенство в медицине – часть медицинской этики. Медицина сегодня – это не только то, что врач делает наедине с пациентом, а вся система здравоохранения. Я не могу вылечить пациента без системы здравоохранения, которая распределяет медицинские услуги. Справедливое и равное распределение ресурсов здравоохранения – высшая обязанность, и все врачи работают в соответствии с этой идеей».
Рони Линдер, TheMarker. Фото: Евгений Рейдер √
Читайте также
