Что делает полиция с частной информацией из наших телефонов

Для следователя полицейского участка Нетании это был момент победы: у него в руках оказалась самая важная улика – по крайней мере, так он думал. Это был октябрь 2019 года, и мобильный телефон, принадлежавший А., 21-летнему жителю Нетании, подозреваемому в преступлениях против собственности, содержал четкие доказательства того, что он был причастен к торговле каннабисом. Согласно подозрениям, сделки совершались с помощью приложения Telegrass, где он называл себя «сыном мистера Какао».

Но способ, которым следователь обнаружил то, что счел железными уликами, был, мягко говоря, проблематичным: он признал в суде, что доказательства были найдены с помощью ордера на обыск, основанного на подозрении в совершении имущественных преступлений. Только после обнаружения доказательств был выдан новый ордер на обыск, основанный на подозрениях в преступлениях, связанных с наркотиками, чтобы задним числом «узаконить выводы».

Таким образом, полиция смогла загрузить все содержимое телефона А. и выйти на покупателей наркотиков. Обвинение против А. по четырем пунктам в незаконной продаже наркотиков было вынесено в конце октября с головокружительной скоростью. Но, к неудовольствию полиции, судья мирового суда Нетании Мерав Гринберг отклонила обвинение. заявив, что обыск был незаконным и несанкционированным. Она добавила, что обыск «подорвал уважение к принципу верховенства закона и доверия общественности к системе правосудия».

Более того, во время слушания следователь сообщил суду, что обычно он получает доступ к информации в изъятых мобильных телефонах, несмотря на то, что закон позволяет это делать только уполномоченным следователям, прошедшим специальную подготовку. В этой связи судья Гринберг сказала о подобной тактике: «Отправиться на рыбалку в надежде поймать инкриминирующие данные».


История не заканчивается на приговоре по делу А., где Гринберг разоблачила систему, способную лишить сна всякого, кто дорожит своей личной жизнью. Запросы на обыск мобильных телефонов направляются судье мирового суда в отсутствие обвиняемых и быстро удовлетворяются. Из офиса государственного защитника заявили, что подобный процесс не позволяет осуществлять надлежащий надзор.

Используя этот метод, полиция хранит материалы, загруженные с десятков тысяч конфискованных мобильных телефонов. Однако масштабы этого явления намного шире: данные, хранящиеся в полиции, также включают личные данные третьих лиц, которые были в контакте с подозреваемыми, чьи мобильные телефоны были конфискованы, поэтому трудно оценить, сколько людей затронуто.

В связи с этой практикой у офиса государственного защитника возник вопрос, какой надзор осуществляется в отношении столь огромного количества данных, и не используются ли материалы, позволяющие заглянуть в частную жизнь людей, незаконно, как это было в случае с А. «Существует огромная разница в объеме информации и ущербе между обыском физического места, такого как дом подозреваемого, и обыском мобильного телефона», – говорит начальник отдела заключенных в офисе государственного защитника Гиль Шапира.

По его словам, сотовые телефоны содержат огромное количество информации, в том числе сообщения WhatsApp, доступ к соцсетям, адреса электронной почты и фотографии людей, не связанных с подозреваемым. «В нем вся жизнь человека, и он не представляет себе, о каком объеме информации или приложениях идет речь», – говорит он. – Например, если проводится 10 тысяч обысков в год, полиция располагает информацией о миллионах людей, и проблема в том, что вы не знаете, что они с ней делают. Получают ли они таким образом следственные данные? Собирают ли доказательства по другим делам? За этим нет никакого внешнего контроля».

По словам Шапира, «даже если бы полиция строго ограничивала поиск соответствующими вопросами, загрузка содержимого каждого мобильного телефона означает, что вторжение в частную жизнь уже произошло. Поскольку ущерб здесь велик, единственный способ разобраться с результатами подобного обыска - провести слушание в присутствии обеих сторон. Таким образом, обыск будет настолько соразмерным, насколько это возможно, и судья сможет должным образом отстаивать правовое положение о том, что неприкосновенность частной жизни не будет нарушена без необходимости».

«Чересчур широкий» ордер

В последнее время систему правосудия все больше волнует вопрос о незаконных обысках сотовых телефонов подозреваемых. Например, А. был оправдан на основании прецедентного постановления, вынесенного в апреле судьей Верховного суда Йосефом Эльроном по делу советников премьер-министра Йонатана Уриха и Офера Голана. Суд резко раскритиковал действия полиции по проведении незаконного обыска мобильных телефонов Уриха и Голана, обвиняемых в травле Шломо Филбера – свидетеля по делу «Безек-Walla».

Окончательное решение по делу Уриха и Голана ожидается вскоре после подачи апелляции. Наряду с этим, в прошлом месяце перед коллегией в составе трех судей прошли слушания по делу об обыске мобильных телефонов подозреваемых в торговле наркотиками.

В последнее время вспыхнули споры по поводу обысков телефонов и компьютеров, принадлежащих журналисту-внештатнику, известному под псевдонимом Иштон. В то время как судья городского суда Ришон ле-Циона утверждал, что речь идет об «ограниченном обыске», Варда Плаут из окружного суда в Лоде, разбирающая апелляции, сказала, что ордер на обыск давал «чересчур широкие полномочия».

Масштабы этого явления безусловно требуют внимания со стороны суда. По данным полиции, ежегодно выдается более 20 тысяч ордеров на обыск мобильных телефонов. Представитель полиции сообщил, что в 2019 году был достигнут новый рекорд – более 24 тысяч ордеров на обыск мобильных телефонов.

До сих пор суды критически относились к этим цифрам, но полиция не сформулировала четких процедур по этому вопросу, кроме общего заявления, что «обыски будут проводиться таким образом, чтобы не наносить ненужного вреда частной жизни человека».

Кроме того, госпрокурор направил директивы о надлежащем порядке обыска мобильных телефонов по поводу дела, которое сейчас рассматривается в мировом суде Кфар-Сабы, где большинство обвинений было снято.

Этот вопрос поднял адвокат Коби Судри, который участвует в рассмотрении Верховным судом дела против госпрокуратуры и полиции. «К этому меня подтолкнула пугающая правовая реальность, при которой суды почти всегда одобряют оперативные обыски полицией мобильных телефонов без каких-либо ограничений, – сказал он. – Фактически, они позволяют полиции обыскивать все, что она пожелает, и это необязательно связано с конкретным преступлением».

Судри заявил, что эта ситуация особенно возмутительна тем, что «противоречит сути закона, призванного предотвратить такие обыски». Он коснулся проблемы «поисковых слов» и утверждения, что поиск по мобильному телефону может быть ограничен конкретным словом. Большинство адвокатов скептически относятся к этим утверждениям.

Например, в деле о преступлениях, связанных с наркотиками, которое сейчас рассматривается мировым судом Петах-Тиквы, полиция запросила ордер на обыск мобильного телефона подозреваемого в контрабанде наркотиков. Единственное ограничение состояло в том, чтобы обыск касался информации не более чем 13-месячной давности.

В ходе многочисленных слушаний по делу возник еще один вопрос: имеет ли подозреваемый право обжаловать запрос полиции о выдаче ордера на обыск мобильного телефона? Или слушание должно происходить только в присутствии полиции, как это сейчас принято, чтобы подозреваемый не помешал расследованию?

Противоречивые решения, принятые разными судами, привели к тому, что этот взрывоопасный вопрос дошел до Верховного суда. В одном случае судьи мирового суда Ришон ле-Циона, а затем и окружного суда Лода отклонили требование бывшей сотрудницы резиденции премьер-министра Нили Кадош, подозреваемой в лжесвидетельстве, присутствовать на слушании дела по вопросу о выдаче полиции ордера на обыск ее мобильного телефона. Судья Верховного суда Давид Минц поддержал это решение.

Напротив, в ряде постановлений тель-авивского окружного суда было подтверждено право подозреваемых присутствовать на слушании по вопросу выдачи ордера на обыск их мобильных телефонов, чтобы они могли представить свои контраргументы.

Полиция и прокуратура, со своей стороны, заявляют, что если каждому подозреваемому будет разрешено обжаловать ордер на обыск мобильного телефона, система правосудия рухнет. «Ежегодно только полиция выдает более 20 тысяч ордеров на обыск мобильных телефонов и компьютеров, – написал представитель прокуратуры, обращаясь в Верховный суд перед слушанием, состоявшимся в прошлом месяце. – Ясно, что предоставление права на контраргументы, включая право на обжалование, даже в отношении ордера на обыск компьютера, наводнит судебные органы тысячами жалоб и увеличит число слушаний, что может привести к краху системы уголовного правосудия Израиля. Если это право будет предоставлено подозреваемым, то каждый адвокат постарается использовать его в полной мере, иначе его сочтут неудачником».

Полиция прокомментировала ситуацию следующим образом: «При проведении обысков дигитального оборудования полиция Израиля строго следует соответствующим директивам. Отметим, что сейчас процедура обыска уточняется с учетом изменений в постановлениях и распоряжениях государственного прокурора. Мы подчеркиваем, что полиция Израиля обращается с дигитальными доказательствами, как и с любыми другими доказательствами в полном соответствии с законом. Полученная информация используется только для сбора доказательств, позволяющих следователю установить истину по делу в соответствии с судебным ордером. Если во время обыска возникают подозрения, связанные с дополнительными правонарушениями, не предусмотренными ордером, полиция обращается в суд за соответствующими инструкциями. Слушание по запросу полиции о выдаче ордера проводится в присутствии одной стороны [полиции], чтобы предотвратить воспрепятствование отправлению правосудия».

Йошуа Брейнер, «ХаАрец». М.Р. Фото: Томер Аппельбаум˜

Метки:


Читайте также